Картина для главной: https://regnum.ru/pictures/2377959/10.html
Торговля в Москве XIX века — это не только красивые пассажи и маленькие лавки, куда заходили за красивыми дорогими вещами и деликатесами. Это еще и рынки-толкучки и торговые ряды, жившие по своим законам. Кто, как и чем торговал на Старой и Новой площадях, Сухаревском рынке и Верхних рядах на Красной площади — в нашем материале.
Старая и Новая площади: старьевщики и торговцы мехом
Эрудиты знают: в названии «Старая площадь» спрятались сразу две ошибки — топографическая и историческая. Во-первых, это никакая не площадь, а улица, а во-вторых, Старая площадь моложе, чем Новая.
Новая площадь появилась в 1783 году, когда блошиный рынок-толкучку с Манежной площади перенесли под арки Китайгородской стены. Площадями в то время называли любое открытое место с лавками, а Новой эта площадь стала в противовес Красной. Торговля здесь шла бойко: на Новой площади стояло более двухсот деревянных и 74 каменные лавки. Во время пожара 1812 года все деревянные строения сгорели, что позволило расширить рынок. Тогда-то и появилась Старая площадь — так назвали проезд между Варварскими и Ильинскими воротами (нынешние площади Варварские и Ильинские Ворота). Как Новую площадь обозначили участок от Ильинских до Владимирских ворот.
В 1870-е годы площади неофициально поменялись названиями согласно характеру вещей, которые здесь можно было купить. Участок от Ильинских до Варварских ворот, где были респектабельные лавки торговцев новым товаром, стал Новой площадью, а от Ильинских до Владимирских, где стояли старьевщики, — Старой. Вот как описывает происходившее там в то время литератор Иван Белоусов (1863–1930) в своих мемуарах «Ушедшая Москва» (1929):
«На Старой площади был развал — толкучка; сюда каждый день с раннего утра сходились старьевщики, которые ходили по дворам, выкрикивая: «Старого старья продавать»… можно было встретить самые разнообразные вещи: старомодный пуховой цилиндр, фрак или вицмундир, вышедшую из моды дамскую шляпку с перьями и цветами, изъеденное молью меховое пальто, распавшийся самовар и самые разнообразные вещи. На Новой площади толкучки не было, там торговали большей частью меховыми товарами, остатками ситца, браком суконных товаров в таких же лавочках, прижатых к Китайгородской стене, вплоть до самых Варварских ворот».
.jpg)
Официально площадям вернули изначальные названия в 1890 году. А в 1899-м толкучку перенесли в слободу Садовники за Большой Устьинский мост. После этого площади начали активно застраиваться.
Кстати, интересна толкучка на Старой площади была не только пыльными сокровищами, которые там можно было найти. Здесь располагалась так называемая обжорка — ряды лавочек со съестным, где можно было перекусить по очень демократичным ценам. Белоусов приводит такие цены: «миска щей с хлебом стоила три копейки, а миска каши — две копейки». Угощались здесь не только люди. Купец, путешественник и мемуарист Иван Слонов (1851–1936) в своей книге «Из жизни торговой Москвы» (1913) вспоминал:
«Близ толкучки стояли старушки с небольшими корзинами вареного гороха, около них всегда ходила большая стая голубей; проходившие давали старушке копейку, за которую она кидала голубям пригоршню вареного гороха. Теперь таких старушек, кормящих горохом голубей, можно видеть на Красной площади у ограды Василия Блаженного».
Большая Сухаревская площадь: торговцы краденым и букинисты
В петровские времена Сухарева башня была овеяна легендами: загадочное строение, находившееся на пересечении современных Садового кольца, Сретенки и проспекта Мира, народная молва населяла страшными чудовищами. Источником мифов стал поселившийся здесь Яков Брюс, друг и соратник Петра I. Брюс, происходивший из древнего шотландского рода, считался колдуном, но с магией в действительности дела не имел — он был ученым. На одном из верхних этажей Сухаревой башни им была устроена обсерватория, оборудованная «зрительными трубами» и огромным звездным глобусом работы Виллема Блау.
После смерти Брюса башня какое-то время числилась за морским ведомством, а в 1829 году стала водонапорной: на втором этаже появился гигантский резервуар, куда поступала вода из Мытищинского водопровода. К тому времени Сухарева башня имела уже совсем другую славу — каждое воскресенье ее окрестности, Большую Сухаревскую площадь, заполняли толпы быстроглазых, хитроватых и цепких продавцов. Свой товар — старые подержанные вещи часто неизвестной принадлежности, происхождения и даже функционала — они раскладывали по лавкам или просто по мостовой. Между рядами сновали покупатели. Часто они искали не просто что-нибудь интересное, а… свои собственные вещи.
Владимир Гиляровский называет Сухаревку — Сухаревский рынок — «дочерью войны». Дело в том, что после пожара 1812 года по Москве рыскали мародеры. Позже, когда в город начали возвращаться жители, был выпущен указ, согласно которому владельцем вещи считался тот, у кого она оказалась в данный момент. А воскресенье объявили днем, когда можно было продавать подержанные вещи. Торговцам выделили пространство у Сухаревой башни, и обобранные москвичи потянулись туда.
«Сюда в старину москвичи ходили разыскивать украденные у них вещи, и не безуспешно, потому что исстари Сухаревка была местом сбыта краденого. Вор-одиночка тащил сюда под полой “стыренные” вещи, скупщики возили их возами. Вещи продавались на Сухаревке дешево, “по случаю”. Сухаревка жила “случаем”, нередко несчастным». Владимир Гиляровский «Москва и москвичи», очерк «Сухаревка» (1926).
Через несколько десятилетий окрестности башни облюбовали московские букинисты. До переселения на Сухаревку торговцы старыми книгами собирались на Смоленском рынке. Московский букинист Афанасий Астапов (1840–1918) в своей книге «Воспоминания старого букиниста» (1892) писал, что это случилось почти сразу после отмены крепостного права, то есть после 1861 года. Астапов отмечал, что возле Сухаревой башни сформировался свой особый тип букинистов — он называет их «в своем роде хлестаковы».
«Я называю артистами и хлестаковыми сухаревских торговцев потому, что эти типы вырабатываются из них очень просто, для них самих незаметно. Отсутствие денег изощряет их ум, заставляя работать последний почти до крайней степени, чтобы добраться до своей цели. Попадется такому торговцу какая-нибудь книжка, русская или иностранная, но мало или вовсе ему неизвестная, уж тут он пустит в ход все свои мыслительные способности, возится с нею, как Мартышка с очками. Порасспросит у того, у другого книжника... А узнает цену, так другой раз заломит такую сумму, что и любитель-то тогда откажется от нее».
Встречались и вовсе непорядочные букинисты, вошедшие в историю благодаря своей хитрости. Например, действовал здесь некий Илья по прозвищу Пачечник. Мешками он скупал у старьевщиков копеечную макулатуру, а потом оформлял эти книжки в добротные переплеты, то есть делал «пачки». Внутри — какой-нибудь справочник, на обложке — имя классика. Неразборчивый покупатель отдает деньги, и Пачечник со своим мешком тут же скрывается в толпе.
Но встречались тут и подлинно ценные антикварные предметы, за которыми охотились коллекционеры. Среди покупателей был, например, Алексей Бахрушин, создатель Театрального музея. Страстный собиратель коллекции предметов, связанных с театром, многие экспонаты нашел именно здесь.
Сухаревский рынок постоянно разрастался, захватывая близлежащие переулки. К 1915 году, например, его суммарная площадь превышала четыре гектара. Советская власть попыталась закрыть деморализующий красноармейцев «очаг спекулятивной заразы» (так в 1920 году Сухаревский рынок назвала газета «Правда»), но торговцы не поддались. Легендарная толкучка продолжала существовать в годы НЭПа, сместившись в переулки Сретенки. В 1924 году Моссовет принял решение об упорядочении частной торговли и создании Новосухаревского рынка (он просуществовал до 1930 года).
Красная площадь: пирожники
О Верхних торговых рядах (сейчас это ГУМ) и разыгрывавшихся в них сценах в XIX веке ходили легенды. Торговать в самом сердце Москвы начали еще в незапамятные времена. При Екатерине II было решено возвести на месте мелких лавок огромный торговый центр. Здание в стиле классицизм по проекту Джакомо Кваренги не было достроено; после 1812 года за него взялся Осип Бове. Здание быстро обветшало, и уже в 1869 году встал вопрос о его реконструкции. Владельцы лавок, имевшие свой взгляд на обустройство рядов, не могли прийти к соглашению с городским самоуправлением целых 20 лет. За эти годы часть здания пришла в аварийное состояние, и торговцам пришлось согласиться на реконструкцию. Как выглядели торговые ряды к тому времени, красноречиво рассказывает книга Ивана Слонова:
«Старые городские ряды представляли собой темные руины. Проходы в них не отличались чистотой; там имелось много ступенек и разных приступок; ходить по таким рядам можно было только с большой осторожностью. Около лавок лежали большие груды ящиков, тюков и разного хламу. Свет в ряды проникал сквозь так называемые рядские фонари с низкими грязными рамами с разбитыми стеклами, сквозь которые сыпались на головы проходящих снег и дождь. Солнца совсем не было видно, и вследствие этого в рядах всегда ощущалась пронизывающая сырость, от которой большинство торгующих страдало ревматизмом».
Впрочем, об одном участке старого здания Верхних торговых рядов Слонов вспоминает с теплом — о так называемой пирожной бирже. Она размещалась в центральной части здания, напротив памятника Минину и Пожарскому, и представляла собой собрание торговцев пирогами и прочей выпечкой. Ящики с горячим товаром, покрытые одеялами, висели у торговцев через плечо. Сами они были «грязны и нечистоплотны», пишет Слонов, но небезынтересны, так как сопровождали продажу шутками. На пирожной бирже можно было ежедневно наблюдать забавные сценки:
«Мальчик ест жареный пирог с вареньем, в котором ему попался кусочек грязной тряпки. Он, обращаясь к пирожнику, говорит: “Дяденька, у тебя пироги-то с тряпкой...” Пирожник в ответ: “А тебе, каналья, что же, за две копейки с бархатом, что ли, давать?”»
Разбирать старые торговые ряды начали в 1888 году, а в мае 1890-го состоялась торжественная закладка нового здания. Свежеотстроенные ряды распахнули свои двери для покупателей в 1893 году, хотя некоторые отделочные работы продолжались до 1896-го. В 1923 году Верхние торговые ряды стали Государственным универсальным магазином.
