В Доме-музее Марины Цветаевой открылась выставка «“О себе — о вечном”. К 135-летию Анны Ахматовой». Ахматова и Цветаева встретились лично лишь однажды, но очень ценили творчество друг друга, хотя общение и было заочным — по переписке. В экспозиции можно рассмотреть письма поэтов, фотографии, мемориальные предметы.
О том, как устроена новая выставка, mos.ru рассказала Мария Степанова, старший научный сотрудник Дома-музея Марины Цветаевой.
Памятная дата
23 июня исполнилось 135 лет со дня рождения Анны Ахматовой, и в музее эту дату пропустить не могли.
«Анна Ахматова — один из вечных спутников Марины Цветаевой, спутник совершенно особого рода, не такой, как, например, Борис Пастернак, Райнер Мария Рильке или Максимилиан Волошин. Само существование Ахматовой на земле, вероятно, было для Цветаевой творческим импульсом. Когда поэт осознает, что есть человек, который может написать так же хорошо, с такой же силой и гениальностью, — это активизирует. И хотя Ахматова писала совершенно иначе, сила их дарования была равна. Обе они принадлежали Серебряному веку, богатому на женские таланты, но все понимали, что среди обилия поэтесс женщин-поэтов только две. Две гениальные, главные женщины Серебряного века», — говорит Мария Степанова.
К счастью, творческое соперничество не могло пересилить взаимного уважения. У каждой были собственные владения, о чем Марина Цветаева писала с легкой иронией в одном из стихотворений:
Соревнования короста
В нас не осилила родства.
И поделили мы так просто:
Твой — Петербург, моя — Москва.
В доме в Борисоглебском переулке Марина Цветаева впервые знакомится со стихами Ахматовой 8 августа 1912-го. Дата известна точно — на следующий день Цветаева пишет в письме сестре мужа о сборнике «Вечер», который так хвалит критика. Здесь же она читает и «Подорожник», «Белую стаю», «Четки», а размышления доверяет тетради. «Ахматова пишет о себе — о вечном», — отмечает Цветаева. Главный знак своего синтаксиса, знаменитое тире, поэт использует не только в стихах, но и в письмах и дневниках. Оно здесь не только утверждает, что ранняя любовная лирика Ахматовой — достояние вечности, но и словно прочерчивает дорогу к другим горизонтам: творческий путь Ахматова завершает как поэт-философ.
Открывает выставку портрет Анны Ахматовой. Она была не только гениальным поэтом — ее красота в разные годы становилась радостью художников. Ахматову рисовали Александр Осмеркин, Кузьма Петров-Водкин, Борис Григорьев. Для экспозиции выбрали копию портрета Натана Альтмана (оригинал хранится в Государственном Русском музее), потому что с этим изображением, по всей вероятности, Марина Цветаева была знакома.
Ранняя Ахматова. Бурная жизнь сердца
Выставка представляет собой протяженную стену — она символизирует и то самое длинное тире, и растянутую линию жизни Анны Ахматовой: 76 лет — долгий век для русского поэта. С течением времени творчество Ахматовой сильно менялось.
Первый экспонат в зале — дебютный поэтический сборник «Вечер» из личной библиотеки третьего мужа Ахматовой Николая Пунина с его рукописными пометами. Сборник открывается стихотворением «Любовь» и задает тон раннему творчеству. Тогда у Ахматовой, как вспоминала ее подруга Валерия Срезневская, была очень насыщенная, бурная и сложная жизнь сердца. Среди ее возлюбленных — композитор Артур Лурье, художник Амедео Модильяни, искусствовед Николай Пунин, востоковед Владимир Шилейко. О последнем в выставочной витрине напоминает макет книги с его стихотворением, рукописная копия текста с глиняной таблички и приглашение на заседание Цеха поэтов.
Особого внимания требуют отношения Ахматовой с первым мужем, поэтом Николаем Гумилевым. В этом браке родился ее единственный сын Лев. Ахматова и Гумилев познакомились, еще будучи гимназистами, в Царском Селе накануне Рождества — пошли в гостиный двор покупать елочные игрушки. О Гумилеве напоминают мемориальные предметы: игральные карты, которые он приобрел в Париже в годы учебы в Сорбонне, путеводитель по Лувру (его Ахматова, возможно, купила во время свадебного путешествия), визитная карточка, где написано, что она уже Гумилева (рожденная Горенко), а также чернильница из последней квартиры поэта в Доме искусств на набережной Мойки. Этот предмет сохранила вторая жена Гумилева Анна Энгельгардт — вполне возможно, что, пользуясь чернильницей, он написал последние стихи в 1921 году.
Молодая Ахматова в свою жизнь сердца была очень погружена, потому образ ее лирической героини тех лет — одаренная избалованная красавица, меняющая поклонников. Чтобы отразить это, создатели выставки придумали интересный ход — поставить в зале трюмо с дамскими аксессуарами. И трюмо, и его содержимое отсылают к ахматовским строкам: «А глаза глядят уже сурово / В потемневшее трюмо», «И в руке твоей навеки / Нераскрытый веер мой», «Перо задело о верх экипажа. / Я поглядела в глаза его. / Томилось сердце, не зная даже / Причины горя своего» и, конечно же, самым знаменитым — о перчатке с левой руки, надетой на правую. Среди экспонатов — бусы и брошь, принадлежавшие Анне Ахматовой.
Пушкин и Петербург. Воздух для стихов
Важное место на выставке занимает образ Санкт-Петербурга: Ахматова признавалась, что он всегда был воздухом для ее стихов, и утверждала, что помнит город с самых ранних детских лет. Для нее это был прежде всего Петербург Достоевского — «дотрамвайный, лошадиный, коночный, грохочущий и скрежещущий». Можно рассмотреть открытки с видами Санкт-Петербурга, в том числе любимых мест Ахматовой: набережной Фонтанки, Аничкова моста, набережной Мойки, Знаменской площади с несохранившимся храмом Знамения Иконы Божией Матери (теперь там вестибюль станции метро «Площадь Восстания»).
В середине 1920-х, как считала Ахматова, появилось устное постановление правительства о запрете ее поэзии. В те годы она практически не пишет стихов — это время интенсивного творческого поиска. Анна Андреевна читает классическую (Пушкина, Баратынского) и современную литературу — ее настольной книгой были стихи Иннокентия Анненского. «Тот, кого учителем считаю», — писала Ахматова о нем. Тогда же она учит английский и итальянский, читает в оригинале Шекспира и Данте — любовь к последнему объединяла невероятно разных поэтов-акмеистов.
В 1920-е же Ахматова серьезно занимается пушкинистикой — как исследователь, литературовед и биограф. Ее штудии ценили Борис Эйхенбаум, Борис Томашевский и Григорий Гуковский, она выступала в Институте русской литературы Российской академии наук на набережной Макарова. К Пушкину у Ахматовой было совершенно особое, трепетное отношение: вспоминали, что, говоря о нем, она преображалась — становилась нездешняя, неземная. Фаина Раневская говорила актрисе Марине Нееловой, что как-то ей приснился Пушкин и она позвонила Ахматовой рассказать об этом. Ахматова тут же приехала, послушала и грустно сказала: «Фаина, какая вы счастливая, ко мне он никогда не приходил».
На выставке представлен принадлежавший Ахматовой портрет Александра Пушкина.
Невидимка, двойник, пересмешник. Ахматова и Цветаева
Заочное общение Марины Цветаевой и Анны Ахматовой началось в 1910-е и продолжилось в 1920-е годы — из Борисоглебского Марина Ивановна отправляла письма, полные восхищения: «Ах, как я Вас люблю, и как я Вам радуюсь, и как мне больно за Вас, и высóко от Вас!» Маленькая дочь Цветаевой, Аля, тоже участвовала в переписке. В витрине можно увидеть оригиналы и копии этих писем разных лет из Российского государственного архива литературы и искусства. Также представлен принадлежавший Цветаевой сборник «Подорожник» с дарственной надписью — она называла его своим самым любимым у Ахматовой. А Аля признавалась Анне Андреевне, что ее любимое произведение — «У самого моря», там она чувствовала ноты Андерсена, щемящую нежность и грусть.
Личная встреча поэтов состоялась лишь однажды: два дня, 7 и 8 июня 1941 года, слились для Цветаевой и Ахматовой в единое итоговое событие, ставшее и кульминацией, и развязкой многолетних заочных отношений. Вернувшись в Россию из эмиграции, Марина Цветаева была очень несчастна: ее стихи не печатали, ее обвиняли в несозвучии духу советского читателя и формализме, были арестованы Ариадна и Сергей Эфрон. Цветаева осталась с сыном одна, у них не было постоянного пристанища, и Борис Пастернак, который очень хотел ее утешить и поддержать, спросил, чем он может помочь. Цветаева ответила, что хочет увидеть Ахматову. Пастернак передал это Анне Андреевне, и встреча состоялась.
7 июня 1941-го Цветаева приехала в квартиру писателя-сатирика Виктора Ардова на Большой Ордынке. Ахматова увела гостью к себе — комната, в которой Анна Андреевна останавливалась, принадлежала пасынку Ардова, Алексею Баталову, но тот всегда уступал ее. На выставке — вещи из той квартиры: стоявшее в столовой кресло, письменный стол, за которым беседовали Ахматова и Цветаева, пресс-папье, чернильница и Евангелие. Встречу Анна Андреевна описала в записной книжке, назвав эти заметки «Здешний вечер» (отсылка к цветаевскому эссе 1936 года, где речь шла о вечере «нездешнем»), а Марина Цветаева переписала для нее от руки «Поэму Воздуха» — то, что, вероятно, считала в своем творчестве лучшим на тот момент. Цветаева много стихов адресовала Ахматовой и сожалела, что ответа ей не было. Но он был — только Анна Андреевна не решилась тогда прочесть стихотворение «Поздний ответ», боясь, что оно может еще больше огорчить Цветаеву.
Невидимка, двойник, пересмешник,
Что ты прячешься в черных кустах,
То забьешься в дырявый скворечник,
То мелькнешь на погибших крестах…
К 100-летию создания «Поэмы Горы» и «Поэмы Конца». Идем на выставку в Дом-музей Марины Цветаевой
Поздние годы. Преображение поэтического голоса
В зрелом возрасте творчество Анны Ахматовой сильно меняется. Она говорила о себе: «Я поэт 1940 года, 1930-е годы — апогей».
«В ее жизни было много испытаний: Великая Отечественная война, смерть близких, расстрел Николая Гумилева, арест и смерть в лагере Николая Пунина, арест сына, который потом много лет провел в заключении, запреты на ее стихи. Испытания изменили ее, закалили. Творчество, очищенное, как золото, в горниле, преображается, приобретает совершенно вневременную ноту», — говорит Мария Степанова.
Начало Великой Отечественной войны застало Анну Андреевну в Ленинграде, месяц она прожила в блокадном городе, участвовала в его сохранении — закапывала в землю статуи из Летнего сада, чтобы спасти их (это нашло отражение в стихотворении «Ноченька»). Эвакуируясь в Ташкент, в самолете она написала пронзительные строки:
Птицы смерти в зените стоят.
Кто идет выручать Ленинград?
Не шумите вокруг — он дышит,
Он живой еще, он все слышит…
Видевшие Ахматову в Ташкенте вспоминали, что в ее глазах была та же мука, что и у всех женщин, но еще и печать ленинградской беды, боль за тех, кто остался там, — Ольгу Берггольц, много помогавшую тогда и потом Ахматовой, бывшего мужа Николая Пунина, о котором тоже болело ее сердце. На выставке два свидетеля из блокадного Ленинграда — газетная вырезка, рассказывающая, что люди думали не только о том, как выжить, но и о спасении города, а также погремушка-попугайчик, внутри которой был горох. Когда люди это поняли, в Ленинграде раскупили все такие игрушки — через боковое отверстие горох высыпали и использовали в пищу.
В определенный момент Ахматова начинает видеть смысл жизни в том, чтобы сохранить память об ушедших. Это касается не только войны, но и, например, политических репрессий — тема стала одной из важнейших в ее творчестве. Поэма «Реквием» чудом дошла до публикации: Ахматова не решалась ее записывать, стихи запоминали наизусть. В витрине — одно из лагерных писем Льва Гумилева матери, в котором он благодарит за посылку и говорит, что живет по-прежнему «тихо, тошно».
Во второй половине жизни Анна Андреевна также много размышляла о друзьях и современниках — в цикле стихотворений «Венок мертвым», например, она писала о Булгакове, Цветаевой, Мандельштаме, Пастернаке. Среди друзей ее последних лет стоит отдельно упомянуть об Арсении Тарковском, в котором Ахматова также очень ценила поэтический дар. Они познакомились в 1946 году в гостях у Георгия Шенгели, поддерживали дружбу до последних дней жизни Анны Андреевны. Среди бесценных реликвий в экспозиции — машинописная книга «Поэма без героя» с рукописными пометами Ахматовой, которую она подарила Тарковскому. Его рукой написано: «Подарок Анны Андреевны мне», поэт очень трепетно хранил эту вещь.
Если в ранние годы для Ахматовой были важны архитектурные впечатления, то в поздние их место занимает природа (это можно заметить и в оформлении выставочной стены: в определенный момент колонны сменяются деревьями). В витрине — фотография из Комарова, где Ахматова много времени проводила в своей знаменитой «будке», на даче, куда к ней приезжал и Иосиф Бродский, и Дмитрий Шостакович. В это же время она обращалась к самому нематериальному из искусств — много и вдумчиво слушала музыку, подробно записывая, что это были за произведения. На выставке есть скамейка, рядом с которой висят наушники, — гости могут послушать сочинения Александра Скрябина, Дмитрия Шостаковича, Вольфганга Амадея Моцарта и Иоганна Себастьяна Баха.
Количество предметов в витринах, говорит Мария Степанова, уменьшается от начала к концу — Анна Андреевна будто постепенно оставляет все лишнее и земное. Завершающий предмет выставки — последний поэтический сборник «Бег времени», и это совершенно иная Ахматова, чем в открывающем экспозицию «Вечере». Это, разумеется, не «царскосельская веселая грешница», но даже и не та, что была с народом там, где народ, к несчастью, был, — это поэт-философ, абсолютный гений, который пишет о вечном.
Выставка в Доме-музее Марины Цветаевой будет открыта до 12 января 2025 года.
